Б.А.Алмазов «Простите меня» (конспект первого урока литературы в 6 классе)
Задачи:
1) Выявить представление учащихся о Великой Отечественной войне, о жизни в послевоенные годы.
2) Познакомить с рассказом Б.Алмазова «Простите меня».
3) Прививать интерес к урокам литературы.
4) Развивать умения выражать свои мысли посредством беседы, ответов на вопросы, выражать логическое отношение.
5) Формировать нравственные понятия у учащихся.
Цель:развитие навыков анализа художественного текста
Задачи:
1) Выявить представление учащихся о Великой Отечественной войне, о жизни в послевоенные годы.
2) Познакомить с рассказом Б.Алмазова «Простите меня».
3) Прививать интерес к урокам литературы.
4) Развивать умения выражать свои мысли посредством беседы, ответов на вопросы, выражать логическое отношение.
5) Формировать нравственные понятия у учащихся.
Формы и методы работы:слово учителя, чтение с остановками, анализ текста, беседа.
Ход урока I. Организационный момент
1. Вступительное слово учителя.
— Сегодня первый урок литературы в этом учебном году. Мы познакомимся с рассказом Б.А.Алмазова «Простите меня», которого нет в вашем учебнике. Но мне хочется, чтобы наши уроки оставались у вас в памяти надолго, чтобы вы с желанием приходили на них. И многое зависит от сегодняшнего урока. Давайте вместе постараемся, чтобы он прошёл интересно.
II. Актуализация знаний
— Что такое рассказ?
(небольшое повествовательное произведение, в центре которого одно событие, но важное в жизни героя)
— Что вы знаете о блокаде в Ленинграде? Что такое блокада? Как жили люди?
III. Изучение нового материала
Чтение рассказа учителем с остановками. На каждой остановке задаётся вопрос.
Настоящего голода, какой пережила моя бабушка в блокаду, а мама на Ленинградском фронте, я не помню, но голодные времена застал. После войны в Ленинграде бабушка, мама и я буквально перемогались, получая хлеб по карточкам, и все мечтали: «Вот приедем на Дон...»
Возвращаясь домой после многочасовых стояний в очередях за мукой, которую только начали продавать, после давки, духоты и истерических слухов: «Кончилась! Больше не будет!», мы приносили три пакета — бабушкин, мамин и мой, и вот тут-то начинались воспоминания о каких-то сказочных временах, о невероятных урожаях и пышных казачьих калачах… Мне эти рассказы казались фантастическими, как легенда про золотые яблоки! Разве могут быть яблоки из золота?
Но я тоже мечтал. Мечтал и надеялся…
И наконец, мы поехали в голубые степи, в края ковылей и маков, прозрачных рассветов, пшеничных караваев и всех земных плодов. А когда добрались до нашего хутора, нас настиг голод.
Вопросы:
— От какого лица ведётся повествование?
— Что узнаём о семье героя?
— Как вы думаете, о чём будет рассказ?
Все оказалось неправдой! Степь была не голубой, а удушающе пыльной, пожухлой. На иссеченной трещинами голой земле, как спицы, неподвижно стояли пустые колосья, и над всем этим — тусклое от жары солнце в белесом мареве засухи… Бродили коровы с выпирающими мослами, лошади, глядящие по-человечьи измученно и покорно.
Мужчины были в основном инвалиды, вернувшиеся с войны, с ввалившимися глазницами, обтянутыми потрескавшейся кожей скулами и лихорадочным блеском в глазах. До сих пор помню их ссутуленные плечи и огоньки бесконечных самокруток, угольками вспыхивающие в черных кулаках. Женщины с тонкими, горько поджатыми губами и коричневыми лицами под низко надвинутыми платками. Ребятишки, молчаливые, пузатые, тихо выискивающие по канавам и у провалившихся плетней какие-то съедобные корешки и щавель, постоянно жевали.
Нас спасли два вещевых мешка сухарей. Ежедневно утром и вечером мы извлекали оттуда два сухаря, и бабушка внимательно следила, как я их ем: «Чтобы по-людски, за столом, не торопясь, чистыми руками, обязательно прихлебывая из миски отвар свекольной ботвы. Не в сладость, а в сытость...»
Боже мой, а что же они с мамой ели? Что вообще ели взрослые, если детей кормили лепешками из лебеды?
Вопросы:
Как жили люди?
И вот однажды, когда я искал с соседским мальчишкой какие-то «каланчики» и ел их на огороде, его сестренка, бледная, как бумага, даже под степным солнцем, с белыми косицами, в выгоревшем до белизны платье, появилась среди пустых грядок и позвала меня.
— К вам дядька на бричке приехал!
И точно. В нашем дворе стояла таратайка. Лошадь дергала кожей на животе, отгоняя мух.
И уже здесь я почувствовал идущий от тележки запах. Я влетел на крыльцо и наткнулся на целый пласт этого аромата. Он стоял как раз на уровне моего носа. Из сеней запах потащил меня в комнату к бабушкиному комоду. Там, во втором ящике, под старенькой простыней, я увидел четыре огромных, душистых, белых каравая с высокими пористыми боками, блестевших масляной корочкой. От их запаха у меня кружилась голова, но впиться в хлеб, разломать его, откусить я не посмел. С великой натугой я закрыл комод.
— Нечто! — доносился из соседней комнаты мужской голос. — По крайности, войны нет… Сдюжим… А в июле сколь-нибудь соберем. Местами хлеб есть…
— Егорушка! — ахала бабушка. — Да что ж ты все нам, у тебя своих пятеро…
— А у меня еще есть. Это нам артельный на трудодни зерно выдал, дай ему Бог здоровья. И где взял? А я так думаю… — сказал он, поворачиваясь ко мне. — У моих-то — отец, вот он, с руками и ногами, а ему кто, сироте, даст?
Это была самая больная струна в моем сердце, и он потянул за нее, этот незнакомый голубоглазый, словно вылинявший от солнца Егор.
— Все же вы гости! Из Ленинграда! В родные как-никак места вернулись, и тут голодовать… Это и дедушке твоему от меня благодарность! — Он протянул ко мне руку, и я весь сжался, как от удара: «Сироту жалеет! Добренький!» — Бывало, придет твой дедушка в класс, — гудел Егор, — высмотрит, кто совсем пропадает, да и сунет ему тишком сухарик от своего пайка. Мне сколь разов перепадало. Святой был человека, я с его грамоты пошел...
Вопрос:
Что узнаём о мужчинах в семье?
Я возненавидел Егора. Меня затрясло от его белозубой улыбки и жалостливых глаз. И как я, пятилетний недомерок, сообразил, чем больнее ударить его?!
Вопрос:
Сколько лет герою?
— А что это у нас в доме так навозом тянет? «Вот так тебе! — подумал я. — Пришел. Расселся. Жалеет. Разговаривает!»
Запах от Егора шел густой, в нем мешались конский и человеческий пот, махорка и духота овечьего закута.
Егор заморгал белыми ресницами, нахлобучил бесформенную папаху и суетливо заторопился.
— И то! И то… — забормотал он. — Спим-то посреди отары… Принюхавши… Вы уж извините! Надо бы сперва в баню… Но я хлебца вам теплого, из печи чтобы, хотел...
Когда я ел божественно пахнущий ломоть, грыз хрустящую корку, тонул в белопенном мякише, чувствуя щеками его живое тепло, я не понимал, какой поступок совершил. И только потом, когда томление сытости стало склеивать мне веки, я удивился, почему это после ухода Егора ни мама, ни бабушка не сказали мне ни слова. Мама сидела забившись в угол старенького диванчика, а бабушка гремела посудой.
— Это же надо — взрослому человеку… — наконец проронила бабушка, забирая у меня тарелку с куском, который я не смог одолеть. — Стыд какой!
— Как стыдно! — Мама поднялась и стала ходить по комнате, ломая пальцы. — Он в степи под градом и холодом, под молниями и суховеями, круглый год один, среди овец…
— У него своих детишек голодных пятеро, а он тебе первому… Я плохая бабушка! Я не умею тебя воспитать! — Это была самая страшная фраза.
Через час такой пытки я уже рыдал, понимая весь ужас совершенного мною поступка.
— Что же мне теперь делать? — закричал я, захлебываясь слезами.
— Сам набедил — сам и поправляй.
— Да как же я у него прощения попрошу, если он уехал?
— А что ты думал, когда обижал? Ты же нас всех, нас всех — и дедушку, и папу, и нас с мамой — на всю жизнь опозорил…
— Он недалеко живет! — обронила мама. — За оврагом, у кладбища.
— Так ведь темно уже! — кричал я, леденея от мысли, что придется идти оврагом, где и днем-то страшно. — Меня бугай забодает!
Бугай в сарае спит давно.
— Меня волки съедят!
— Пусть! — отрезала бабушка. — Пусть у меня лучше не будет внука, чем такой внук — свинья неблагодарная!
— Он ведь хлеб! Он ведь хлеб тебе привез… — прошептала мама.
Вопросы:
Какой поступок совершает герой?
Как вы думаете, чем закончится рассказ?
На улице было действительно совсем темно. Все привычное и незаметное днем переменилось, выросло и затаило угрозу: и плетни вдруг поднялись, как зубчатые стены, и беленые стены хат при луне вдруг засветились мертвенно и хищно.
… Спотыкаясь и поскуливая, я вышел к оврагу, где огромным чернильным пятном лежала темень. Я пытался зажмуриться, но глаза от страха не закрывались, а норовили выскочить из орбит. Рыдая, я опустился на дорогу, где под остывшим слоем пыли еще таилось дневное тепло. Домой повернуть было невозможно. «Ты нас всех опозорил!» — звенело в голове.
— И пусть! — шептал я. — Пусть меня сейчас волк съест и не будет у них меня! — Я пытался представить, как все по мне плачут. Но картина не получалась, потому что я знал: вина-то моя не прощенная! И виноват я по уши! «У него своих детишек пятеро голодные сидят, а он тебе хлеб привез!»
Из темноты вдруг высунулась огромная собачья голова, ткнулась холодным мокрым носом в мой голый, втянутый от страха живот, пофырчала мне в ухо и скрылась.
Как во сне, я поднялся, перешел черный овраг и, стараясь не смотреть в сторону кладбища, вышел к Егорову куреню. Окна не светились… И тогда я зарыдал в голос, потому что все было напрасно: Егор спит, а завтра он уедет и никогда не простит меня!
— Кто здесь? — На огороде вдруг осветилась открытая дверь бани.
— Дядя Егор! — закричал я, стараясь удержать нервную икоту. — Это я! — И, совсем сомлев от страха и стыда, почему-то совершенно замерзая, хотя ночь была жаркая, ткнулся во влажную холщовую рубаху овчара и, заикаясь, просипел: — Дядя Егор! Прости меня!
За всю свою жизнь я не испытал большего раскаяния, чем в тот момент.
— Божечка мой! — причитал Егор. — Да закоченел весь! Милушка моя!
Потом он мыл меня, потом мы шли домой, все той же бесконечной ночью.
… Много лет спустя мама рассказала мне, как они с бабушкой,
обливаясь слезами, шли за мной по пятам. Мама несколько раз порывалась подбежать ко мне: больно маленький я был и очень горько плакал, но бабушка останавливала ее:
— Терпи! Никак нельзя! Сейчас пожалеешь — потом не исправишь…
Были потом у меня и праздники, и изобильные столы, и веселые рыбалки с дядей Егором. Были длинные ночные разговоры под черным и бездонным небосводом, но навсегда осталось чувство вины перед тем, кто дал мне хлеб...
III. Подведение итогов урока
Сформулируйте тему и идею рассказа
(тема: жизнь в послевоенные годы, голод; идея: уметь попросить прощения)
Б.А.Алмазов «Простите меня»
(конспект первого урока литературы в 6 классе)
Выполнила:
Галактионова Ольга Стефановна,
учитель русского языка и литературы
2012г.
Тип урока: комбинированный.
Цель: развитие навыков анализа художественного текста
Задачи:
-
Выявить представление учащихся о Великой Отечественной войне, о жизни в послевоенные годы.
-
Познакомить с рассказом Б.Алмазова «Простите меня».
-
Прививать интерес к урокам литературы.
-
Развивать умения выражать свои мысли посредством беседы, ответов на вопросы, выражать логическое отношение.
-
Формировать нравственные понятия у учащихся.
Формы и методы работы: слово учителя, чтение с остановками, анализ текста, беседа.
Ход урока
I. Организационный момент
1. Вступительное слово учителя.
- Сегодня первый урок литературы в этом учебном году. Мы познакомимся с рассказом Б.А.Алмазова «Простите меня», которого нет в вашем учебнике. Но мне хочется, чтобы наши уроки оставались у вас в памяти надолго, чтобы вы с желанием приходили на них. И многое зависит от сегодняшнего урока. Давайте вместе постараемся, чтобы он прошёл интересно.
II. Актуализация знаний
- Что такое рассказ?
(небольшое повествовательное произведение, в центре которого одно событие, но важное в жизни героя)
- Что вы знаете о блокаде в Ленинграде? Что такое блокада? Как жили люди?
III. Изучение нового материала
Чтение рассказа учителем с остановками. На каждой остановке задаётся вопрос.
Настоящего
голода, какой пережила моя бабушка в
блокаду, а мама на Ленинградском фронте,
я не помню, но голодные времена застал.
После войны в Ленинграде бабушка, мама
и я буквально перемогались, получая
хлеб по карточкам, и все мечтали: "Вот
приедем на Дон..."
Возвращаясь
домой после многочасовых стояний в
очередях за мукой, которую только начали
продавать, после давки, духоты и
истерических слухов: "Кончилась!
Больше не будет!", мы приносили три
пакета - бабушкин, мамин и мой, и вот
тут-то начинались воспоминания о каких-то
сказочных временах, о невероятных
урожаях и пышных казачьих калачах... Мне
эти рассказы казались фантастическими,
как легенда про золотые яблоки! Разве
могут быть яблоки из золота?
Но я
тоже мечтал. Мечтал и надеялся...
И
наконец, мы поехали в голубые степи, в
края ковылей и маков, прозрачных
рассветов, пшеничных караваев и всех
земных плодов. А когда добрались до
нашего хутора, нас настиг голод.
Вопросы:
- От какого лица ведётся повествование?
- Что узнаём о семье героя?
- Как вы думаете, о чём будет рассказ?
Все
оказалось неправдой! Степь была не
голубой, а удушающе пыльной, пожухлой.
На иссеченной трещинами голой земле,
как спицы, неподвижно стояли пустые
колосья, и над всем этим - тусклое от
жары солнце в белесом мареве засухи...
Бродили коровы с выпирающими мослами,
лошади, глядящие по-человечьи измученно
и покорно.
Мужчины были в основном
инвалиды, вернувшиеся с войны, с
ввалившимися глазницами, обтянутыми
потрескавшейся кожей скулами и
лихорадочным блеском в глазах. До сих
пор помню их ссутуленные плечи и огоньки
бесконечных самокруток, угольками
вспыхивающие в черных кулаках. Женщины
с тонкими, горько поджатыми губами и
коричневыми лицами под низко надвинутыми
платками. Ребятишки, молчаливые, пузатые,
тихо выискивающие по канавам и у
провалившихся плетней какие-то съедобные
корешки и щавель, постоянно жевали.
Нас спасли два вещевых мешка сухарей.
Ежедневно утром и вечером мы извлекали
оттуда два сухаря, и бабушка внимательно
следила, как я их ем: "Чтобы по-людски,
за столом, не торопясь, чистыми руками,
обязательно прихлебывая из миски отвар
свекольной ботвы. Не в сладость, а в
сытость..."
Боже мой, а что же они
с мамой ели? Что вообще ели взрослые,
если детей кормили лепешками из лебеды?
Вопросы:
Как жили люди?
И
вот однажды, когда я искал с соседским
мальчишкой какие-то "каланчики" и
ел их на огороде, его сестренка, бледная,
как бумага, даже под степным солнцем, с
белыми косицами, в выгоревшем до белизны
платье, появилась среди пустых грядок
и позвала меня.
- К вам дядька на
бричке приехал!
И точно. В нашем
дворе стояла таратайка. Лошадь дергала
кожей на животе, отгоняя мух.
И уже
здесь я почувствовал идущий от тележки
запах. Я влетел на крыльцо и наткнулся
на целый пласт этого аромата. Он стоял
как раз на уровне моего носа. Из сеней
запах потащил меня в комнату к бабушкиному
комоду. Там, во втором ящике, под старенькой
простыней, я увидел четыре огромных,
душистых, белых каравая с высокими
пористыми боками, блестевших масляной
корочкой. От их запаха у меня кружилась
голова, но впиться в хлеб, разломать
его, откусить я не посмел. С великой
натугой я закрыл комод.
- Нечто! -
доносился из соседней комнаты мужской
голос. - По крайности, войны нет... Сдюжим...
А в июле сколь-нибудь соберем. Местами
хлеб есть...
- Егорушка! - ахала
бабушка. - Да что ж ты все нам, у тебя
своих пятеро...
- А у меня еще есть.
Это нам артельный на трудодни зерно
выдал, дай ему Бог здоровья. И где взял?
А я так думаю... - сказал он, поворачиваясь
ко мне. - У моих-то - отец, вот он, с руками
и ногами, а ему кто, сироте, даст?
Это
была самая больная струна в моем сердце,
и он потянул за нее, этот незнакомый
голубоглазый, словно вылинявший от
солнца Егор.
- Все же вы гости! Из
Ленинграда! В родные как-никак места
вернулись, и тут голодовать... Это и
дедушке твоему от меня благодарность!
- Он протянул ко мне руку, и я весь сжался,
как от удара: "Сироту жалеет! Добренький!"
- Бывало, придет твой дедушка в класс, -
гудел Егор, - высмотрит, кто совсем
пропадает, да и сунет ему тишком сухарик
от своего пайка. Мне сколь разов
перепадало.
Святой
был человека, я с его грамоты пошел...
Вопрос:
Что узнаём о мужчинах в семье?
Я возненавидел Егора. Меня затрясло от его белозубой улыбки и жалостливых глаз. И как я, пятилетний недомерок, сообразил, чем больнее ударить его?!
Вопрос:
Сколько лет герою?
- А что это у нас в доме так навозом тянет? "Вот так тебе! - подумал я. - Пришел. Расселся. Жалеет. Разговаривает!"
Запах
от Егора шел густой, в нем мешались
конский и человеческий пот, махорка и
духота овечьего закута.
Егор заморгал
белыми ресницами, нахлобучил бесформенную
папаху и суетливо заторопился.
- И
то! И то... - забормотал он. - Спим-то посреди
отары... Принюхавши... Вы уж извините!
Надо бы сперва в баню... Но я хлебца вам
теплого, из печи чтобы, хотел...
Когда
я ел божественно пахнущий ломоть, грыз
хрустящую корку, тонул в белопенном
мякише, чувствуя щеками его живое тепло,
я не понимал, какой поступок совершил.
И только потом, когда томление сытости
стало склеивать мне веки, я удивился,
почему это после ухода Егора ни мама,
ни бабушка не сказали мне ни слова. Мама
сидела забившись в угол старенького
диванчика, а бабушка гремела посудой.
- Это же надо - взрослому человеку...
- наконец проронила бабушка, забирая у
меня тарелку с куском, который я не смог
одолеть. - Стыд какой!
- Как стыдно!
- Мама поднялась и стала ходить по
комнате, ломая пальцы. - Он в степи под
градом и холодом, под молниями и суховеями,
круглый год один, среди овец...
- У
него своих детишек голодных пятеро, а
он тебе первому... Я плохая бабушка! Я не
умею тебя воспитать! - Это была самая
страшная фраза.
Через час такой
пытки я уже рыдал, понимая весь ужас
совершенного мною поступка.
- Что
же мне теперь делать? - закричал я,
захлебываясь слезами.
- Сам набедил
- сам и поправляй.
- Да как же я у него
прощения попрошу, если он уехал?
-
А что ты думал, когда обижал? Ты же нас
всех, нас всех - и дедушку, и папу, и нас
с мамой - на всю жизнь опозорил...
-
Он недалеко живет! - обронила мама. - За
оврагом, у кладбища.
- Так ведь темно
уже! - кричал я, леденея от мысли, что
придется идти оврагом, где и днем-то
страшно. - Меня бугай забодает!
Бугай
в сарае спит давно.
- Меня волки
съедят!
-
Пусть! - отрезала бабушка. - Пусть у меня
лучше не будет внука, чем такой внук -
свинья неблагодарная!
- Он ведь
хлеб! Он ведь хлеб тебе привез... -
прошептала мама.
Вопросы:
Какой поступок совершает герой?
Как вы думаете, чем закончится рассказ?
На
улице было действительно совсем темно.
Все привычное и незаметное днем
переменилось, выросло и затаило угрозу:
и плетни вдруг поднялись, как зубчатые
стены, и беленые стены хат при луне вдруг
засветились мертвенно и хищно.
...Спотыкаясь и поскуливая, я вышел
к оврагу, где огромным чернильным пятном
лежала темень. Я пытался зажмуриться,
но глаза от страха не закрывались, а
норовили выскочить из орбит. Рыдая, я
опустился на дорогу, где под остывшим
слоем пыли еще таилось дневное тепло.
Домой повернуть было невозможно. "Ты
нас всех опозорил!" - звенело в голове.
- И пусть! - шептал я. - Пусть меня
сейчас волк съест и не будет у них меня!
- Я пытался представить, как все по мне
плачут. Но картина не получалась, потому
что я знал: вина-то моя не прощенная! И
виноват я по уши! "У него своих детишек
пятеро голодные сидят, а он тебе хлеб
привез!"
Из темноты вдруг высунулась
огромная собачья голова, ткнулась
холодным мокрым носом в мой голый,
втянутый от страха живот, пофырчала мне
в ухо и скрылась.
Как во сне, я
поднялся, перешел черный овраг и, стараясь
не смотреть в сторону кладбища, вышел
к Егорову куреню. Окна не светились... И
тогда я зарыдал в голос, потому что все
было напрасно: Егор спит, а завтра он
уедет и никогда не простит меня!
-
Кто здесь? - На огороде вдруг осветилась
открытая дверь бани.
- Дядя Егор! -
закричал я, стараясь удержать нервную
икоту. - Это я! - И, совсем сомлев от страха
и стыда, почему-то совершенно замерзая,
хотя ночь была жаркая, ткнулся во влажную
холщовую рубаху овчара и, заикаясь,
просипел: - Дядя Егор! Прости меня!
За
всю свою жизнь я не испытал большего
раскаяния, чем в тот момент.
- Божечка
мой! - причитал Егор. - Да закоченел весь!
Милушка моя!
Потом он мыл меня, потом
мы шли домой, все той же бесконечной
ночью.
... Много лет спустя мама
рассказала мне, как они с бабушкой,
обливаясь
слезами, шли за мной по пятам. Мама
несколько раз порывалась подбежать ко
мне: больно маленький я был и очень
горько плакал, но бабушка останавливала
ее:
- Терпи! Никак нельзя! Сейчас
пожалеешь - потом не исправишь...
Были
потом у меня и праздники, и изобильные
столы, и веселые рыбалки с дядей Егором.
Были длинные ночные разговоры под черным
и бездонным небосводом, но навсегда
осталось чувство вины перед тем, кто
дал мне хлеб...
III. Подведение итогов урока
Сформулируйте тему и идею рассказа
(тема: жизнь в послевоенные годы, голод; идея: уметь попросить прощения)
- Международный вебинар «Рисование ватными палочками как нетрадиционная техника рисования и метод коррекции психических состояний дошкольников»
- Вебинар «Основные правила и способы информирования инвалидов, в том числе граждан, имеющих нарушение функции слуха, зрения, умственного развития, о порядке предоставления услуг на объекте, об их правах и обязанностях при получении услуг»
- Международный вебинар «Решение задач речевого развития детей в программе “Социокультурные истоки”: работаем в соответствии с ФГОС ДО и ФОП ДО»
- Вебинар «Стресс и ребенок: обучение способам адекватного реагирования на стрессовые ситуации, игры и упражнения на развитие умения управлять эмоциями, конструктивно разрешать конфликты»
- Международный вебинар «Интернет-технологии предоставления услуг в сфере туризма»
- Вебинар «Речевое развитие детей раннего возраста в игровой деятельности»